К.э.н. Соленцова Е.А.

Самарский государственный экономический университет,

Российская Федерация

ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО СЕКТОРА СССР В 1950-60-е гг.: УСПЕХИ И ПРОТИВОРЕЧИЯ

 

Одной из наиболее актуальных проблем современной России является построение инновационной экономики. Очевидно, что место России в мире напрямую зависит от того, сможем ли мы преодолеть технологическое отставание от ведущих стран. Поэтому формирование современной инновационной экономики требует пристального внимания к изучению исторического опыта взаимодействия науки с производством, учитывая положительные и отрицательные результаты.

В данном докладе рассматриваются организационные преобразования научно-исследовательского сектора СССР в контексте экономических и управленческих реформ 1950-60-х гг.

Изменения в организационной структуре научно-исследовательского сектора (НИС) в 1950-60-е гг. происходили в сложных условиях поиска эффективных методов управления экономикой, что сформировало противоречивые направления развития науки. С одной стороны, необходимость тесной связи науки с производством было продиктовано эволюционным развитием, с другой стороны, некоторое отдаление от производственных нужд для совершения научных открытий влекло за собой революционные изменения.

Появление революционных нововведений связывалось, прежде всего, с наукой, научными открытиями, сменой научной парадигмы.

Дифференциация функционирования секторов НИС неизбежно влекла за собой изменения в организационной структуре.

  В 1957 г ., в связи с перестройкой управления промышленностью, был создан Государственный научно-технический комитет при ВСНХ и большинство отраслевых научно-исследовательских учреждений перешло в ведение совнархозов. Территориальная организация НИС затронула главным образом отраслевую науку. Около 100 научных учреждений оставалось в централизованном подчинении Госплану СССР, остальные были рассредоточены по 170 различным инстанциям [5]. Ускоренный рост числа региональных научных учреждений в 1958–1962 гг. обоснован получением права совнархозами создавать новые НИИ, за чем последовало увеличение численности работников.

  Участие совнархозов позволило значительно расширить функциональную организационную структуру НИС, непосредственно направленную на углубление связи науки с производством с учетом региональных приоритетов. Однако, в 1961 г ., вслед за упразднением Государственного научно-технического комитета, был образован Государственный комитет по координации НИР, как специальный орган по централизации научных звеньев.

В 1965 г ., после возврата к отраслевой схеме управления промышленностью, Государственный комитет по координации НИР снова стал функционировать как Государственный комитет по новой технике СССР. Вертикальное укрепление организационной системы было продиктовано растущим количественным составом занятых в НИС, территориальном расширении (образование Академий наук во всех союзных республиках, кроме РСФСР, региональных НИИ и др.), усложнившим принятие решений на государственном уровне. Государственный комитет по новой технике с самого начала своей деятельности был органом при правительстве, непосредственно научными учреждениями не руководящий, а выполнявший ряд общих функций, охватывающих всю науку (определение приоритетных направлений, контроль за формированием сети научных организаций).

Таким образом, тенденция к централизации управления организационной структуры НИС была продиктована, как видится, стремлением ускорить преобразования в общественном производстве с максимальным вовлечением административных ресурсов.

Организационная структура НИС, формировавшаяся в условиях реализации новых направлений научно-технической политики государства и создания инновационной среды «наука-производство», была представлена функциональными органами, осуществлявшими подготовку решений и линейными, обеспечивавшими их реализацию в секторах науки – академическом и прикладном. Была построена сложная иерархическая организационная структура, в которой возобладало ведомственное построение.

В середине 1950-х гг. Академия наук СССР стала ядром фундаментальной науки, где проявились качественно новые черты. Кроме создания новых институтов Академии наук, происходило формирование крупных научных центров. Создание в 1957 г . Сибирского отделения АН СССР и Новосибирского академгородка стало принципиально новым направлением организации науки [9]. Комплекс НИИ при отделении был призван обеспечивать междисциплинарное кооперирование и решение сложных межотраслевых задач. Но, между тем, согласно государственной политике, ориентировавшейся на скорейшее получение практического результата, а не только на фундаментальные исследования, АН СССР и многочисленные секции, отделения, НИИ, не имевшие собственной производственной базы, находились во взаимодействии с отраслевыми НИИ, вузами, предприятиями. Данное явление отвлекало часть научных сил от фундаментальных исследований. В 1961 г . была предпринята попытка повысить удельный вес фундаментальных исследований, в связи с чем было упразднено Отделение технических наук и 92 академических НИИ численностью более 20 тыс. человек переданы в различные министерства и ведомства. Министерства, подчинив деятельность НИИ прямыми административными указами текущим нуждам промышленности, подорвали теоретические основы разработок [5]. В 1960-е гг. доля практических результатов, передаваемых Московскими академическими институтами непосредственно производству, не превышала 20% от общего числа работ [2].

Академия наук СССР, имея в своей основе фундаментальные исследования, в 1950-60-е гг. не была способна самостоятельно доводить свои научно-технические решения к внедрению в производство. Академические разработки по своей сути, требовали изменения всего производственного цикла, а в реальной действительности предпочтение отдавалось совершенствованию уже существующих производственных технологий. Организационная структура академического сектора, не имея на данном этапе возможностей прямого взаимодействия с производством, а выполняя работы через головные и отраслевые НИИ, не могла обеспечить максимальной эффективности своей деятельности. Тем самым, достигнутые успехи в фундаментальной науке, вследствие усложненной организационной структуры, не могли быль полностью материализованы. Предпочтение по внедрению отдавалось приоритетным направлениям отраслей промышленности, главным образом, военно-промышленному комплексу. Подчиненность Академии наук Госплану СССР сформировала структуру академического сектора, скоординированную народнохозяйственными планами и направленную на ускоренное экстенсивное развитие.

Как видим, несмотря на значительное расширение академического сектора науки, как в организационном, так и территориальном пространстве, излишняя централизация звеньев, многоступенчатый путь научного открытия до реализации и невосприимчивость самого производства к новым технологиям,   не позволили своевременно реализовать имевшийся научный потенциал.

Решение практических задач по внедрению новой техники, модернизации, организации производства осуществляла прикладная наука.

Организационная структура прикладной науки сформировалась еще в 1920-30-е гг. по принципу подчиненности построения сети научных учреждений отраслевой структуре народного хозяйства. В основе структуры лежали фабрично-заводские лаборатории, являвшиеся форпостом науки на предприятии. Следующим звеном выступал отраслевой институт, решавший задачи данной отрасли. Во главе звеньев стоял теоретический (головной) институт, инициировавший выдвижение новой проблематики.

В середине 1950-х гг. в инновационной политике государства и сложившейся стройной организационной системе НИС возникли противоречия, заключавшиеся в стремлении приблизить отраслевую науку к производству, то есть децентрализовать и, одновременно, сконцентрировать научные ресурсы в крупных институтах.

Изменения в организационном развитии прикладной науки в 1950-60-е гг. происходили, как уже отмечалось, в условиях многократного изменения управленческого аппарата.

Наиболее важным аспектом развития прикладной науки в 1950-е гг. выступал территориальный. Стремление приблизить исследования к производству, при сохранении присущую научным учреждениям концентрацию всех звеньев, привело к созданию многочисленных филиалов научных учреждений, особенно в годы деятельности совнархозов. Однако, в условиях территориального принципа управления наукой и производством не удалось избежать проявлений местничества.

Результатом экстенсивного роста и организационного усложнения стало формирование обширных и громоздких научно-исследовательских учреждений.

Западный опыт свидетельствует, что «относительно небольшие по размерам производственные и научно-исследовательские подразделения обладают значительно более высокой способностью к нововведениям и эффективностью затрат на единицу вложений в НИОКР, чем хозяйственные и научно-исследовательские организации большого размера…отдача одного доллара, вложенного в НИОКР на фирме с численностью занятых менее 500 человек, в 4 раза больше, чем на фирме с численностью 1000 человек, и 24 раза больше, чем на фирме с численностью свыше 10 тыс. человек» [10].

Поиск новых организационных форм привел в середине 1950-х гг. в СССР к созданию межотраслевых научных взаимодействий. Новация заключалась в объединении усилий научных учреждений, формально друг с другом не связанных. Подобная «интеграция» и при этом «организационная двойственность» порождала противоречия. Создание совместных научно-технических программ, координационных планов и при этом, отсутствие единого руководства не могло обеспечить максимальной результативности прикладных разработок. Наиболее успешно межотраслевые научные учреждения действовали в рамках совнархозов. Решение вопросов регионального характера было наиболее приемлемо при создании комплексных научно-технических разработок.

В период массового создания новых и реконструкции старых предприятий особая роль отводилась постановке проектного дела и созданию сети специализированных проектных институтов. Поскольку проектное дело первоначально в 1920-е гг. выделилось из науки и в течение длительного времени оставалось связанным с ней, 1950-е гг. в организационном отношении это проявилось в создании самостоятельных проектно-исследовательских и проектно-конструкторских организаций, во многих НИИ действовали проектные подразделения. Однако обособленность проектных институтов не создавала стимулов для использования в проектах новейших научных достижений и создавала разрыв между научными звеньями.

Важным связующим звеном региональных отраслевых НИИ с производством были заводские лаборатории и конструкторские бюро. Однако, как показывают исследования Г. Лахтина и Р. Серженковой, в начале 1960-х гг. «в организационном построении наблюдался полный разнобой» [4] . Заводские лаборатории занимались в основном совершенствованием существующих процессов. Работы по обновлению продукции и совершенствованию вспомогательных производств велись очень слабо. «Техническая оснащенность в заводских лабораториях была намного меньше, чем в отраслевых институтах» [4]. К середине 1960-х гг. по данным М.А. Гусакова, только 4–5% предприятий имели подразделения, ведущие научно-технические разработки. Однако, в химической промышленности эта доля составляла 20–25%, в электромашиностроении, станкостроении, автостроении – 30–40% [7]. Из этого следует, что степень развития заводских научно-технических служб зависела от отраслевой наукоемкости и от концентрации производства. В отраслях с небольшой номенклатурой продукции, например, нефтедобывающей, были все основания сосредоточить исследования и разработки в небольшом числе институтов.

В 1950-е гг. в структурных подразделениях НИИ, предприятий и организаций, занимавшихся научно-техническими разработками, акцент был сделан на создание общественных организаций. Характер деятельности общественных организаций отвечал требованиям и представлениям периода экстенсивного роста. В целом по стране более 83% изобретений принадлежало творческим коллективам [1].

Однако, «пределом» деятельности общественных организаций, активно формирующегося организационного звена НИС 1950-60-е гг., было стабильное функционирование производства, в то время как научно-техническое развитие требовало радикальных перемен. Противостояние сохранения стабильности и стремления к развитию на основе новаций, было одним из сохранявшихся противоречий.

Попыткой разрешения этого противоречия стало создание в вузах научных подразделений, работа которых была ориентирована на использование научного потенциала вузов и оперативных данных общественных организаций и заводских лабораторий. В апреле 1956 г . Постановлением СМ СССР «О мерах улучшения научно-исследовательской работы в вузах» предусматривалось создание в вузах отраслевых (хозрасчетных) и проблемных (финансируемых и бюджета) лабораторий. Это было началом организационного оформления вузовской науки. НИИ, отраслевые лаборатории при вузах были наиболее востребованы в условиях территориального управления. В 1959 г . впервые возник научно-производственный комплекс в Ленинграде на базе вуза и предприятия [3]. Это означало переход от разовых взаимодействий к сотрудничеству на постоянной основе. В последующем, опыт создания научно-производственных комплексов получил распространение во второй половине 1960-х гг. на базе всех видов научных учреждений, как одна из перспективных форм организации взаимодействия науки с производством. Дальнейшее развитие вузовской науки определялось в соответствии с государственными приоритетами. В Постановлении СМ СССР от 20 февраля 1964 г . указывалось, что «научно – исследовательские работы в вузах должны являться составной частью научных исследований, выполняемых в стране, и органически входить в общегосударственные планы развития науки и техники» [9].

Как видим, научно-исследовательская работа в вузах была признана как самостоятельная организационная составляющая и научная работа была сконцентрирована в отраслевых лабораториях, НИИ. Зародилась отдельная структура управления исследованиями в вузах – научно-исследовательский сектор (НИС), устанавливавший организационные связи с научными учреждениями других секторов и с производством.

Таким образом, рассмотрев организационную систему научно- исследовательского сектора, мы представили ее как сложный механизм со своей внутренней структурой, что позволило установить взаимосвязь между отдельными секторами и сделать рассмотрение многоаспектным.

Организационная структура научно-производственных связей в исследуемый период представляла собой сложно организованную систему, состоявшую из множества звеньев и протекавших между ними процессов. В качестве главной составляющей научно-исследовательского сектора выступали научно-исследовательские институты (НИИ), осуществлявшие львиную долю опытно-конструкторских разработок.

Наше рассмотрение охватывает организационную структуру цикла «наука-производство», в частности, механизм проработки годовых заданий по внедрению научно-исследовательских разработок. В качестве объекта рассмотрения нами выбрана   машиностроительная отрасль, как базовая в экономической стратегии государства в этот период времени.

Организационная структура цикла «наука-производство» представлена нами как четыре взаимосвязанных этапа.

На первом этапе осуществлялась разработка научно-технических проектов по отрасли. Предприятия, институты и организации совнархозов, министерств и ведомств СССР представляли головным НИИ Государственного комитета СМ СССР по автоматизации и машиностроению на рассмотрение в целях координации проекты по научно-исследовательским работам, проектно-конструкторским работам по созданию новых изделий массового и крупносерийного производства и по созданию уникального оборудования, по разработке новых типовых технологических процессов, проектов модернизации старого оборудования, а также работ по унификации и типизации изделий машиностроения. Головной институт подготавливал предложения о дополнительном включении в задания тем, об исключении дублирующих и не представляющих интереса для промышленности работ. Предложения, предварительно рассмотренные Комитетом, направлялись исполнителям, которые обязаны были их учитывать.

На втором этапе головной институт составлял проекты для НИР. Головной институт СМ СССР по автоматизации и машиностроению разрабатывал проект плана работы института и направлял его на рассмотрение совнархозам, научно-исследовательским, конструкторским и технологическим организациям министерств, ведомств и ведущим предприятиям, работающим в той же отрасли, а также соответствующим вузам.

На третьем этапе составлялся перечень мероприятий по техническому развитию отрасли и утверждался план работы головного института. На основании проработки проекта плана работы института и заданий НИИ, ПКО и технологическим работам организаций и предприятий, работающих по профилю его деятельности, головной институт вносил коррективы и составлял перечень мероприятий по техническому развитию отрасли. Затем проект плана и мероприятия обсуждались на научно-техническом совете института и направлялись в отраслевой комитет для утверждения.

На четвертом этапе, на основе предусмотренных в союзных планах НИР, осуществлялось внедрение работ. Законченные работы можно условно разделить на две группы. К первой группе можно отнести работы, результаты которых должны были непосредственно внедряться в промышленность, ко второй группе – работы, результаты которых использовались предприятиями отрасли, вышестоящими и планирующими органами, институтами и конструкторскими организациями (результаты теоретических и поисковых работ, методики, инструкции, типовые проекты, справочники и т.д.). Распространение законченных НИР второй группы осуществлялось путем опубликования их в печати, рассылки отчетов с методичками, инструкциями, рекомендациями.

Таким образом, научно-технические разработки были составной частью народнохозяйственного плана СССР. Однако, как показывают исследования ученых-экономистов, планы внедрения научно-технических разработок выполнялись не полностью. Если годовые планы по объемам промышленного производства в масштабах страны выполнялись (часто за счет пуска новых объектов), то планы НИР – только на 50–80%. Удельный вес повторных разработок достигал от 65 до 85% от общего объема работ. Прямые потери, обусловленные данными обстоятельствами, оценивались ежегодно более 1 млрд. руб. [7]. Кроме того, важной составляющей в повышении эффективности научно-исследовательской деятельности выступал фактор времени, получивший особую актуальность в условиях форсирования цикла «наука-производство».

По справедливому замечанию академика Лаврентьева, время ученого является «народным богатством и тратить его нужно с толком, по-хозяйски». По данным В.С. Соминского, потери от медленного осуществления цикла «наука-производство», составляли 6–8 млрд. руб. в год или 1\5 стоимости основных фондов, вводимых ежегодно в эксплуатацию. В.И. Кублис, подсчитавший затраты времени в цикле «наука-производство», выявил следующие пропорции: научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки составляли 25–30%, промышленное проектирование – 15–20%, строительство нового объекта – 20–30%, освоение нового производства – 15–20%, перерывы между стадиями – 10–20% [5].

Сокращению перерывов между этапами цикла «наука-производство» или увеличению скорости протекающих процессов противостоял многозвенный организационный механизм. Связь науки с производством через министерские главки, затем через территориальные органы управления – совнархозы и возврат к отраслевому управлению, не обеспечивал нужных темпов научно-технического развития в СССР. Прохождение многоэтапной цепочки от науки до производства осложнялось барьерами на «стыках» этапов. Оставался большой разрыв между секторами науки и самим производством. Данное противоречие проявлялось многообразно. В одних случаях препятствием выступало удешевление продукции (уменьшался валовый выпуск, исчисляемый в стоимостных показателях), в других – удорожание (снижалась заинтересованность в ней). В одних ситуациях влияла маломасштабность новации (невыгодно осваивать), в других – наоборот, крупномасштабность, из-за которой внедрение тормозилось ввиду нехватки мощностей. Во всех случаях первопричиной оказывалось стремление к сохранению текущего производства. Эти факторы влияли в основном на судьбу новшеств, внедряемых на действовавших предприятиях. Однако непосредственно в действующее производство можно было внедрять лишь сравнительно мелкие усовершенствования, все то, что относится к эволюционному направлению. Крупномасштабные же новшества, революционизирующие технику, требовали для своего воплощения, чтобы их включили в проект строительства нового или реконструкции предприятия. Таким образом, очень существенным, если не главным каналом реализации научно технических достижений являлась не цепочка «исследование – разработка – производство», а линия «планирование- исследование – разработка – проектирование – производство».

  Следовательно, разграничение по масштабности новшеств и влекло за собой различные пути их реализации. К этому добавлялось и различие в стимулировании: прямое внедрение позволяло рассчитать экономический эффект и получить вознаграждение, внедрение через проектирование не было связано с вытеснением одной технологии другой и образованием фактического эффекта. Все это усугубляло трудности на пути крупных новшеств, определявших научно-техническое развитие в 1950-60-е гг. в СССР.

Стремлению ускорить научно-технические преобразования противостояла инерция производства. Как уже отмечалось, предприятие выступало в двух лицах – как производитель стандартной продукции, выпускаемой на неизменной технической базе, и как реализатор научно-технических новшеств, завершающее звено в цикле «наука-производство». Воспроизводственный процесс нуждался в максимально возможной стабильности всех производственных факторов: технологии, поставок, кадров, продукции. Революционность же преобразований означала отрицание стабильности. В противоречии между ними коренился первоисточник препятствий на пути научно-технических преобразований. Американский советолог М.Голдман отметил «принципиальную невозможность для советской экономики интенсифицировать воспроизводственный процесс в силу отсутствия у государственных предприятий необходимой хозяйственной самостоятельности в условиях централизованного планирования и незаинтересованности в применении новой техники, технологическом перевооружении производства» [6]. Основу трудностей с внедрением новшеств составляла инерционность, стремление к стабильности, перевешивающее стремление к техническим преобразованиям. Сложившаяся система управления, как часть организационной системы НИС, была нацелена на обеспечение стабильности, на отторжение внешних возмущений, в том числе и научно-технических новшеств. Л.А. Опенкин пришел к выводу, что «административные методы хозяйствования, какими бы совершенными они не являлись, не гарантируют стабильность роста социалистической экономики на базе научно-технического прогресса. В лучшем случае…они могут обеспечить устойчивые темпы повышения эффективности производства в течение нескольких лет» [8].

Централизованно управляемая экономика, нацеленная на «ускорение научно-технического прогресса», в поисках методов реализации целей, основной выход видела в механическом увеличении скорости, используя административный аппарат и значительное разветвление организационной структуры НИС. При этом революционизирующие крупные новшества, означавшие приход нового поколения техники, чаще других, более или менее равнозначных новаций сталкивались с барьером на этапе их практической реализации, что было рассмотрено выше. Попытка повышения удельного веса инноваций, совершающих «революцию» и тем самым, способствующих смене господствующих технических концепций виделась в изменении организационной структуры НИС.

К середине 1960-х гг. получили развитие территориальные межотраслевые научные взаимодействия. Выросла в самостоятельный сектор вузовская наука, связавшая свои исследования с производством, появилась сеть общественных научных организаций. Началось создание научных учреждений при органах управления. Обозначился переход к организационному соединению науки и производства в форме научно-производственных объединений.

За период 1955-65 гг. была осуществлена попытка перехода на региональное управление наукой, обернувшая скорым возвратом к отраслевой системе, раньше, чем в отраслях промышленности.

Таким образом, была построена организационная структура НИС, которая по сути повторяла существовавшую модель 1930-х гг., но появились возможности ее изменения через территориальные органы управления наукой и производством, введение хозрасчета в научных учреждениях, материальное стимулирование при эффективном внедрении нововведений. Однако возникшая возможность выбора не изменила привычных норм, административные методы оставались удобным способом реализации цикла «наука-производство».

 

Список использованных источников:

1.       Алексеев Г. Движение изобретателей и рационализаторов в СССР / Г. Алексеев. – М.: Профиздат, 1977. – 242 с.

2.       Бляхман Л. Экономика научно-технического прогресса / Л. Бляхман. – М., 1979. – 290 с.

3.       Высшая школа: Сборник основных постановлений, приказов и инструкций. – Ч.1. / Под ред. Е.И. Войленко. – М.:   Политиздат, 1965. – 132 с.

4.       Лахтин Г. Об организации исследовательской работы на промышленных предприятиях / Г. Лахтин, Р. Серженкова. – Новосибирск, 1964. – 193 c .

5.       Лахтин Г. Организация советской науки: история и современность / Г. Лахтин. – М., 1990. – 280 с.

6.       Ольсевич Ю. Нужно ли заново исследовать экономическую историю СССР? / Ю. Ольсевич // Вопросы экономики. – 2000. – № 11. – С. 79–90.

7.       Организационные формы связи науки с производством / под ред. М.А. Гусакова. – Л., 1980. – 191 с.

8.       Опенкин Л. Сила, не ставшая революционной (исторический опыт разработки КПСС политики в сфере науки и технического прогресса) / Л. Опенкин. – Ростов н/Д, 1990. – 320 с.

9.       Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам (1917–1967 гг.) – М.: Политиздат, 1968. – 750 с.

10.   Управление научно-техническим прогрессом на предприятии / под ред. А.Г. Аганбегяна, В.Д. Речина. – Новосибирск, 1986. – 360 с.

11.   Шилов А. Инновационная экономика: наука, государство, бизнес / А. Шилов // Вопросы экономики. – 2011. – №1. – С. 127–137.