WEB-ресурс научно-практических конференций

К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПРОТИВОРЕЧИВОСТИ ОПЫТА ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОГО СТРОИТЕЛЬСТВА В УКРАИНЕ

А. Н. Евтушенко

Внимание к проблемам государственно-правового строительства в Украине, проявленное сегодня представителями властных структур, научной общественностью, средствами печати отражает поиск прагматичной модели государственного устройства.

Актуальность темы исследования в том, что в условиях строительства независимого, правового, демократического украинского государства возникает необходимость переосмыслить опыт государственного строительства Запорожской Сечи. Украинские историки, такие как Д.Яворницкий [1], М.Грушевский[2], Н.Полонская-Василенко [3] считали, что в условиях отсутствия национальной государственности казачество было силой вокруг которой объединились и другие группы населения и создали украинское казацкое государство - Запорожскую Сечь, защищая украинский народ от национального, религиозного гнета.

Н.Матвеева изучая сегодня опыт государственного строительства Запорожской Сечи, связывает его со становлением демократии в современной Украине [4,с.68].

По мнению автора это вопрос дискуссионный, ибо не достаточно изученным остается процесс формирования правосознания запорожцев при создании государственно-правовой модели сечевого общества. Поэтому целью статьи является показать, как этнические эмиграционные потоки влияли на правосознательную природу запорожцев, и как это отразилось в правовом творчестве государственного строительства Сечи.

Общеизвестно, что украинский этнос формировался за счет автохтонного населения и двух мощных эмиграционных потоков: из Московского царства и со стороны Польши, Молдавии, других стран Западной Европы. Население этих регионов различалась не только ментально, но и природой правовой идеологии и психологии.

Правосознание эмигрантского потока, который шел на Украину из России, формировалось под влиянием двухсотлетнего монголо-татарского господства. Это влияние сформировало азиатскую, монархическую правовую модель и породило совершенно невиданный доселе государственный тип правоотношений, который включал, во-первых, уничтожение земельной частной собственности в европейском понимании (завоеванная земля принадлежала хану и жаловалась в пользование специальными ярлыками). Эти монгольские принципы власти переняла «татарофильская» Москва, заменив вотчинное землевладение поместным [5,с.161]. Во-вторых, исходя из сложившегося типа поземельных отношений, выработался новый правовой вид отправления власти, который характеризовался следующими чертами: свободная дружина обратилась в дворню; название холоп стало общим для всех служащих московскому царю; народ по отношению к царю сирота (царь защитник); царь (государь) – безусловный господин и наследственный владелец земель; всё население страны должно было нести в пользу государства личную службу, натуральную повинность. Служащее дворянство расписано по городам, крестьяне по деревням. Как только требовались люди для какого-нибудь дела – они приписывались к ведомству и «отправляли дело до изнеможения сил или до смерти и наследственно» [6,с.159-160]. Поэтому Р.Пайпс определяет Россию как "вотчинное" государство, где политическая власть мыслится и отправляется как продолжение права собственности [7, с.10] . С этим согласен и Н.Алексеев считая, что в «политическом сознании русского народа идея государства сливалась с лицом государя, как в частном общежитии домохозяин юридически сливается со своим домом» [8, с.14]

Формирование правосознания украинского населения шло не только под влиянием первого потока, но в большей степени под влиянием второго эмигрантского потока, который шел с Запада. И протекало в совершенно другом правовом поле, которое основывалось на судебнике Великого князя Казимира, Литовского Статута в трех редакциях: 1529,1566, и 1588 годов, земских уставов и Магдебургского права городов. Из документов следует, что, во-первых, на украинских землях сложилась европейская система поземельных отношений, где частная собственность была отчуждаема только по закону; во-вторых, существовали до известной степени унифицированные права и обязанности населения по отношению к закону; в-третьих, в XVI в. появились зачатки разделения власти на законодательную, судебную и исполнительную; в-четвертых, отдельные города и территории через Магдебургское право осуществляли власть на основах раннебуржуазной демократии и парламентаризма. [3, с.407-410]

К концу XVI – началу XVII вв., эти два этнических эмиграционных потока стабилизировались, правосознательная природа населения стала носить синкретический евроазиатский характер, что и нашло отражение в правовом творчестве государственного строительства Запорожской Сечи.

Разноментальная правовая среда привела к известной противоречивости юридических норм, институтов, которые сопровождали эволюцию всего украинского общества. Эта противоречивость хорошо иллюстрируется на деформации 4-х принципов права, которые сопровождают создание государственно-правовой модели Сечи: принцип приоритета права; принцип правовой защищенности человека; принцип единства права и закона; принцип правового разграничения деятельности различных ветвей государственной власти. Эти основополагающие постулаты «своеобразно» проявляли себя в государственно-правовой модели сечевого общества.

Тезис о приоритетности права включает в себя рассмотрение всех вопросов общественной и государственной жизни с позиции закона, а поскольку писаных законов в Сечи не существовало, то, как справедливо отмечает Д.Яворницкий, запорожцы руководствовались в судебном производстве «стародавним войсковым обычаем, словесным правом и здравым смыслом» [1, с.188]. Право и мораль у сечевиков не имели перегородок, они дополняли и развивали друг друга. Органическая связь права и морали приводила к тотальной фетишизации правовых норм. За любое мелкое воровство, покушение на чужое имущество – следовал смертный приговор, невзирая на авторитет и прошлые заслуги обвиняемого. Слитность юрисдикции и нравственной системы ценностей приводили к тому, что право в условиях Сечи существовало, как самодовлеющее и самоуправляющееся явление.

Принцип приоритета права выражался в формальном равенстве всех перед законом. Судебная власть отправлялась: войсковым судьёй, кошевым атаманом, войсковым есаулом, довбышем, куренными атаманами, паланочными полковниками и собранием всего Коша. Неподсудного пространства в государственной вертикали Сечи не существовало.

Принцип правовой защищённости человека в обществе (равенство сторон, взаимная ответственность государства и гражданина; стабильный правовой статус гражданина и система юридических гарантий его существования) был существенно деформирован нравственно-правовой практикой Запорожской Сечи. Во-первых, совершенно отсутствовал комплексный характер правовой защищенности человека (юридические отношения отдельного сечевика и всего Коша не были равноправными). Коллективная воля Коша превалировала над личностью и подавляла права сечевика утилитаризмом общих целей и задач. Во-вторых, отсутствовала абсолютность или тотальность правовой защищённости человека. В состоянии военного положения власть кошевого атамана носила диктаторский неограниченный характер. Он единолично казнил и миловал, награждал и лишал казаков причитающейся доли военной добычи. В-третьих, принцип правовой защищенности человека на Сечи был обусловлен естественным стремлением человека сохранить свои жизнь, свободу, здоровье. Сечевое право возникло как разумная сторона бытия и мера свободы человека. Запорожцы боялись писанных на бумаге законов, считая, что "бумажные" законы будут работать на ограничение их вольностей [ 1 , с.188]. Поэтому правовые нормы были весьма мобильны и трактовались очень гибко с учетом существующих обстоятельств.

Принцип единства права и закона также был существенно трансформирован в условиях Запорожской Сечи. Правовая модель основывалась на естественном праве, т. е. на "здравом смысле" и "стародавнем обычае", поэтому в основу правовых норм и предписаний ложились представления общества о социальной справедливости. Эти представления на Сечи не были унифицированы, т.к. сечевое сообщество формировалось из разнорегиональных потоков. С одной стороны, существовала азиатская, монархическая правовая модель, где человек был инструментом в руках государства, с другой, западная, в которой, индивидуум и государство были относительно равноправными субъектами права. Данное обстоятельство приводило к растущему стремлению отождествлять право и закон, т.е. предельно заформализовать своё представление о добре и зле, о справедливости, о верности и предательстве и т.д.

Процесс формализации права, поскольку писаных законов не существовало, проходил прецедентным путем, т.е. через многократное повторение судебных решений по аналогичным делам (например, право первого займа, право договора между товарищами, право поруки всего Коша преступникам.[ 1 , с.189]) Отождествление права и закона, характерное для тоталитарных государств и абсолютных монархий, существовало в Сечи по причине сурового пограничного быта и постоянного военного положения. Поэтому чётко работал тезис: всё, что полезно войску - поощрять, всё, что вредно - запрещать.

Государственная модель Сечи строилась на принципе разграничения деятельности различных ветвей власти. В традиционных концепциях разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, раздел понимается не как делёж власти на самостоятельные парафии, а как создание системы сдержек и противовесов, способствующих беспрепятственному осуществлению своих функций всеми ветвями власти. Законодательная власть, избранная всенародно, отражает суверенитет государства. Исполнительная власть занимается реализацией законов и оперативнохояйственной деятельностью. Судебная власть выступает гарантом восстановления нарушенных прав, справедливого наказания виновных [ 9 , с. 289].

Разделение властей в Сечи носило переходный до конца не оформленный порядок. Общая войсковая рада, которая собиралась три раза в год ( I января, I октября и на второй или третий день Великодня) обладала всей полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти [1, с.163]. Решая все важнейшие вопросы жизни запорожского войска (о войне и мире, наказании преступников, о разделе земель и угодий и т.д.). Между радами всю полноту власти отправляли представители выборной старшины - кошевой атаман, генеральный судья, писарь, есаул, довбыш.

Исполнительная власть была также несвободна в отправлении своих функций, т.к. войсковая рада своими решениями вмешивалась в дела старшины, часто в ущерб общему делу ради сиюминутных выгод. Отсутствие какой-либо процедуры в работе рады исходило из той посылки, что отправление власти непосредственно народом и есть самое справедливое общественное устройство, гарантия всех существующих запорожских вольностей. На деле же происходила узурпация власти частью войсковой старшины, которая во имя достижения личной выгоды искусно управляла чернью через свои лоббиру­ющие группировки.

Таким образом, создание государственно-правовой модели сечевого общества происходило под влиянием как азиатской, так и западной правовой модели. Формировалась новая евроазиатская модель государства, однако в сторону демократического устройства общества. Принципы казацкой демократии это деформированные под влиянием эмиграционных потоков основные принципа права. Именно эта самобытная демократическая перспектива сегодня привлекает разработчиков национальной государственно-правовой модели.

Литература:

1. Яворницький Д.І. Історія запорозьких козаків: У 3-х т. - К.: Наукова думка, 1990. - Т. 1. – 577 с.

2. Грушевский М.С. Очерк истории украинского народа. – 2-е изд. – К.: Лыбидь, 1991. – 400 с.

3. Полонська-Василенко Н. Історія України: У 2 т.– 2-е вид. - К.: Либідь, 1993. - Т. 2. – 608 с.

4. Матвєєва Н. Традиції Запорізької Січі та становлення сучасної української демократії// Сучасна українська політика. Політики і політологи про неї. - К.; Миколаїв: Вид-во МДГУ ім. П. Могили, 2004. – Вип.. 5.- С.68-74.

5. Кантор В. Лишенные наследства // Октябрь. - 1996. - № 9.

6. Кавелин К.Д. Краткий взгляд на русскую историю// К. Д. Кавелин. Наш умственный строй. - М., 1989.

7. Пайпс Р. Россия при старом режиме. - М., 1993.

8. Алексеев Н.Н. Российская империя в ее исторических истоках и идеологических предпосылках. - Женева, 1958.

9. Монтескье Ш. Избранные произведения. - М., Госполитиздат, 1955. – 799 с.